В капище дней, где обеты сгорели,
Где тени скрипят, как распятье на льду,
Я зрею в замёрзшем окне новеллу
О том, как мы нюхали смерть на ходу.
Ты — звук изнутри электрической рыбы,
Я — лампа, что врёт, что ведёт за собой.
Мы спим, как поэты в желудке у глыбы,
С железной тоской и блаженной слепой.
На шеях ветров бренчат наши цепи,
Сковавшие штиль в постаревших сердцах.
Но смех твой — как выстрел в заоблачной степи,
Холоден, странен и полон мерцания в снах.
Ты шла — и ожили рыбы в родниках,
Луна проглотила стеклянную птицу.
Я знал: в отраженьях на занавесках
Работают Боги в ночную избыточно.
Из выдоха зим разрастается слово,
Что бьётся в глазнице убитой свечи…
Любовь — это просто затопленная плова,
Осталось лишь мясо. Горчи. Не кричи.
—
Василий Пельмяшин